Кокон [ Межавт. сборник] - Пол Андерсон

Холод резанул их, как ножом.

Он бы вскрикнул, да только легкие его были пусты, и у него хватило ума не пытаться их наполнить сразу. Еще слишком высоко… Мысли рвались и путались, исчезая во мгле, заволакивающей сознание. Нужно спуститься пониже… Сколько еще? Квадратный корень из удвоенного расстояния, деленного на «G»… Ах, Элкор, как мне тебя не хватает! «О, разделяющий надежды, когда ты мысленно сливаешься со звездами ночными, то обращаешься ли думами к звезде голубоватой по имени Земля?… Хотя, конечно, нет. Ведь у тебя сейчас зима, ты погружен в дремоту, в спячку, в гибернацию… в гибер… в гипер… гиперпространство… И правда ли, что наш экран — на самом деле участок пространства, свернутого в четырех измерениях… Изменениях… изнеможении…».

Не могу больше!.. Все!

Он уже почти не воспринимал окружающее и не чувствовал, тепло вокруг или холодно. Наверное, все-таки тепло, раз он снова мог свободно дышать. Питер медленно, боясь захлебнуться, втягивал воздух сквозь сжатые зубы.

Падать оставалось всего ничего. Он видел ночное небо над собой — не ту пустынную, усеянную звездами глубину стратосферы, которая больше всего напоминала ему Марс, а обычное ночное небо одного из восточноамериканских мегаполисов, пронизанное искорками летящих аэрокаров. Правда, он совершенно не представлял себе, над каким из этих древних городов оказался. Но это не важно, главное — в небе не было стратоплана. Да это и понятно. Ведь его прыжок являлся полной неожиданностью для экипажа и, пока они соображали, что делать, момент для перехвата был упущен.

Питер вдруг почувствовал, как зашевелились волосы на голове от внезапно вспыхнувшей мысли. Ведь он находился над густонаселенным районом! При той скорости, которую он развил, эффект от его падения будет равносилен взрыву бомбы. «Боже, — воззвал он мысленно, — или судьба, или рок, или как тебя там, не дай мне никого погубить!».

Город метнулся навстречу, обнял его и больше Питер ничего не успел увидеть, потому что добрался, наконец, до земли.

Это напомнило нырок в пустую вязкую смолу. Потенциальный барьер образовывал вокруг него как бы полость, и сила удара швырнула тело вперед с той скоростью, которую он успел набрать в полете. Но он не почувствовал ничего, углубившись в барьер всего на какой-нибудь дюйм, а затем кинетическая энергия его тела была мгновенно поглощена и преобразована и отправлена в аккумуляторы. Звук же и вовсе не мог проникнуть сквозь экран. Коскинена мягко подбросило, но он тут же поднялся на ноги. Колени еще дрожали, но он сразу принялся оглядываться сквозь медленно оседающую тучу пыли, поднятой при падении. Слышать он мог только собственное тяжелое дыхание, да удары сердца.

Пыль, наконец, осела, и он вздохнул с облегчением. Приземление произошло на совершенно пустынной улице — он даже здания не задел. Никаких — Слава Богу — следов крови вокруг, только воронка посреди мостовой, трещины от нее бежали во все стороны к тротуарам. Тусклый свет далеко отстоящих друг от друга флюоресцентных фонарей позволял различить кирпичные стены домов и неосвещенные окна. Над черной, наглухо запертой дверью тускло мерцала неоновая вывеска: «Дядюшкин ломбард».

— Вырвался-таки, — вслух сказал Коскинен, не веря еще своему счастью. Голос его дрогнул. — Я свободен. Я жив.

Из-за угла вдруг выбежали двое, худые и довольно оборванные. В домах на наземном уровне жили только самые малоимущие. Они остановились и изумленно уставились на человека, стоящего посреди исковерканной мостовой. На лицо одного из незнакомцев упала полоска нездорового света фонаря, и он начал что-то кричать, оживленно жестикулируя. До Коскинена не доносилось ни звука.

Да, наделал я, наверное шума, подумал он. Нужно поскорее отсюда убраться, на всякий случай. И найти место, где можно спокойно собраться с мыслями.

Питер отключил поле. Первым ощущением было тепло. Воздух, которым он все это время дышал, был захвачен еще на высоте. Там он был чист и прозрачен, но на уровне земли, воздух казался чересчур плотным и загазованным. В ушах зашумело, Питер глотнул, чтобы уравнять давление, и сразу, словно пробив какой-то барьер, на него обрушилась лавина звуков: гул подземных механизмов, грохот промчавшегося неподалеку поезда, крики людей…

— Эй, какого черта! Кто ты, черт тебя дери, такой?…

Сзади взвизгнула женщина. Коскинен обернулся и увидел, что из соседних переулков стекаются все новые и новые обитатели здешних трущоб. Дюжина, нет две дюжины людей — возбужденных, шумных, радующихся мало-мальскому событию, оживляющему их серую жизнь. И на сей раз зрелище было воистину достойно внимания, подумал Коскинен. И не только потому, что какой-то тип низвергнулся с небес, разворотив бетон, словно солидная бомба. Дело еще и в том, что он слишком хорошо одет, такую одежду здесь, внизу, не носит никто; на спине у него висел громоздкий металлический цилиндр, на груди на лямках — пластиковый пульт управления с кнопками, ручками и тремя шкалами. Вообще, больше всего Коскинен напоминал сейчас героя фантастического боевика. Он даже прикинул, не притвориться ли участником съемок со спецэффектами и прочим, но потом решил, что не стоит. Лучше унести ноги.

Кто-то вцепился в него сбоку, но Питер вывернулся и бросился прочь. Оборванцы завопили вслед. Генератор немилосердно колотил его по спине. Он слишком устал, и даже эти несчастные десять фунтов, которые уже спасли ему недавно жизнь, были в высшей степени неприятным довеском. Оглянувшись, Коскинен увидел фонари, уходившие вдаль двумя бесконечными колоннами; они напоминали худых великанов с пылающими головами. Фонари так далеко отстояли друг от друга, что между ними клубилась абсолютно непроглядная тьма. По обеим сторонам улицы тянулись отвесные слепые стены зданий. Густая сеть путепроводов, грузовых транспортных поясов и линий электропередач почти полностью закрывала небо, пропуская вниз только смутное багровое свечение. Где-то рядом, на повороте, проскрежетал поезд. Коскинен снова увидел бегущих людей, услышал их крики.

Согнув руки в локтях, он вновь пустился бежать. Естественно, он был в гораздо лучшей спортивной форме, чем постоянно недоедающие преследователи. К тому же, у него была цель, а у них, давно уже живших почти растительной жизнью, — нет.

Улица, предназначенная, видимо, для тяжелых грузовиков, привела его к перекрестку с линией монорельса. До Коскинена донесся грохот приближающегося состава, и он опрометью бросился в тень бетонных опор. Поезд, казалось, несся прямо на него, слепя мощным прожектором. Коскинен метнулся вперед, споткнулся о рельс, с трудом удержался на ногах и перескочил на другую сторону пути перед самым носом локомотива. Он чуть не оглох от жуткого грохота и чуть было не задохнулся в поднятой поездом пыли. Прижавшись к ограждению, он вспомнил, что мог бы стать неуязвимым, включив свою защиту. Правда, в этом случае он снова станет неподвижен, разве что вагоны заденут кокон и отшвырнут в сторону… Но промежуток оказался достаточным, и состав благополучно несся мимо. После товарных вагонов потянулись пассажирские. За грязными оконными стеклами виднелись усталые лица людей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});